Травмированная личность(1)

Таким образом, бихевиоральные и когнитивные теории выделяют основные признаки кризисного события и описывают два типа подготовительной и основной реакции на событие, а также восемь типов вторичных реакций на травму. Травмированная личность та, которая в силу механизмов обусловливания испытывает страх при столкновении со стимулами, связанными с травмами, впоследствии именно этот страх служит причиной избегания данных стимулов. Как указывалось выше, определение кризисных событий как связанных с угрозой смерти ограничено, так как не учитывает в полной мере проблему субъективности оценки событий. Также определение травмированной личности как той, у которой обнаруживаются симптомы избегания и вторжения, ограничивает круг людей, переживших травму и не преодолевших ее.

Хотя многие положения подкреплены исследованиями, остается много идей, которые не изучены и нуждаются в подтверждении. В частности, в исследовательской поддержке и модификации нуждаются положения о вторичных реакциях на травму. Исследование переживания наркозависимыми кризисных событий жизненного пути обнаружило ограниченность теоретических рамок бихевиоральных и когнитивных теорий травмы, а также имеющегося психодиагностического инструментария. На наш взгляд, многие теоретические пробелы теории травмы связаны с детерминистской методологией традиционных персонологических концепций, абсолютизирующей прямую причинную связь между травмой и последствиями. Выходом может стать рискованный шаг смешения методологий: дополнение имеющийся теории травмы положениями, строящимися на персонологических концепциях, выходящих за рамки понимания личности как набора черт, качеств «реагирующего», пусть даже и опосредованно, на обстоятельства среды.

Вне поля зрения исследователей, несмотря на запрос практики, остаются последствия кризисных событий, которые явно не выделяются на фоне повседневного поведения индивида и не попадают под описание ни одной из групп описанных реакций. Индивид может не осознавать связь когда-то произошедшего события и страданий сегодняшнего дня. Однако отсутствие клинических признаков травматического стресса затрудняет определение этих реакций как травматических и, соответственно, выбор стратегий вмешательства. Разработка терминологии, описывающей феномен влияния травмы на жизненный путь личности в целом, требует детального обсуждения.

В качестве методологического основания исследований травм, про-должающих оказывать длительное влияние на личность, может выступать персонологическая концепция личности П. Рикера, созданная с опорой на современные исследования в сфере языка, деятельности, повествования. Свои представления о чело-веке П. Рикер очерчивает четырьмя значительными сферами человеческих способностей. «Во-первых, способность говорить, вступать в общение с другими посредством языка. «Я могу говорить». Во-вторых, способность вмешиваться в ход вещей посредством действий, усилий, если так можно выразиться, прокладывать свой путь в физическом мире. «Я могу действовать». В-третьих, способность рассказать о своей жизни и, следовательно, формировать собственную идентичность посредством повествования, основываясь на своих воспоминаниях. «Я могу рассказать о себе». В-четвертых, способность быть субъектом действия, рассматривать самого себя в качестве автора собственных поступков, то есть быть вменяемым» {3, с. 5-6}.

Таким образом, существует феномен, когда перенесенная травма нарушает целостность личности на долгое время, приносит страдания, меняет жизненный путь, но не попадает под категорию ПТСР или травматического стресса. Термин, описывающий такой тип реакции, отсутствует. Согласно рассматриваемой неклассической методологии, могут быть предложены термины «травма личной истории» или «травмированная идентичность». Мы предлагаем более общий, на наш взгляд, термин «биографическая травма», который согласуется с тактикой исследования травмы - биографическим исследованием. Эта тактика качественного исследования основана на положении о том, что субъективное переживание противопоставляется объективным структурам и процессам (А. Шюц, Т. Сарбин, Дж. Брунер, Г. Херманс). При этом при анализе текстов интервью используется не классический, а интерпретативный подход к истории жизни. При таком подходе биографическое повествование - своеобразное «сценическое представление» (Э. Гоффман), презентация не просто своей жизни, но и своего «я». Так, исследовательский интерес направлен не на сбор иллюстраций теорий и концепций, а на выявление способа конструирования биографии, построения идентичности, жизненной стратегии и оценку изменений. Такая интерпретированная рассказчиком и исследователем история жизни близка к феноменологической теоретической традиции. Иными словами, история жизни должна стать основой при изучении способов проживания и последствий биографически значимых событий жизненного пути {4}. Примером реализации указанного подхода и метода является реализованное исследование переживания кризисных событий жизненного пути наркозависимыми.

Согласно бихевиорально-когнитивным теориям травмы, злоупотребление ПАВ - часто наблюдаемая вторичная реакция на травму. Наиболее очевидный механизм развития злоупотребления заключается в том, что жертва использует вещества как попытку самолечение или контроля над повторяющимися симптомами вторжения и гипервозбуждения (Chilcoat & Breslau, 1998a; Stewart, Pihl, Con-rod, & Dongier, 1998). Эмпирическая поддержка этого положения была получена в ходе широкомасштабных исследований, показывающих, что высокий риск злоупотребления связан с ПТСР, следующим за травмой, а не с прямым воздействием травматического события. В качестве вторичного симптома злоупотребление может быть результатом обстоятельств и последствий кризисного событий. Типичным примером является солдат во Вьетнаме, который может стать наркозависимым, так как подвергался частым травмирующим стрессам в обстановке, где наркотики легкодоступны и предлагаются как временное облегчение стресса. В этом и во многих других случаях мотив употребления как попытка взять под контроль симптомами повторного переживания взаимодействует с индивидуальными обстоятельствами, стимулирующими залоупотребления ПАВ. Несмотря на то, что злоупотребление может предложить некоторое временное облегчение от разрушительных чувств, продолжающиеся злоупотребление после травмы подрывает восстановление после ПТСР. Ruzek, Polusny, and Abueg (1998) заметили, что постоянное употребление ограничивает способность травмированной личности к преодолению, получению социальной поддержки и лечению {6}.